И этой девочке семнадцать лет?!!!

Стадия моего охреневания, пардон муа за грубое выражение, современными деточками, постепенно переходит из разряда “мама родная, что у них с головами” в “еперный театр, что с несчастными дальше будет”?

Намедни маменька одной семнадцатилетки, дальняя наша родственница, звонила в истерике:

— Съезди к Дашеньке, проверь, как она там, сердце разрывается!

Три недели назад родители отбыли в северные регионы – на заработки. Дашеньке ведь учиться, айфончики покупать, да и квартирой обеспечить надо. Дочурка, разумеется, отбывать с родителями отказалась, и я ее понимаю – в Ханты Мансийском округе сама бывала, снег в холодное время года и гнус в теплое, как там люди живут, для меня загадка.

Деву поручили заботам всех знакомых и родственников разом и наняли семнадцатилдетней кобылке приходящую няню.Няню. Семнадцатилетке. Нормуль, да. Ну, там кормить, поить, попу подтирать, в школу по утрам выпинывать.

Потому как Дашенька у нас девочка абсолютно беспомощная. Воспитывалась по схеме “деточка моя драгоценная”.

Неделю назад няня отказалась с деточкой работать, потому как попасть в квартиру не могла. Забаррикадировался ангелочек. Ну, а я на свою голову, прорвалась.

Ееееееперный театр, лучше бы я этого не делала. Промолчу о диком сраче, который крошка развела в квартире, об окурках в чашках и пенициллине, который она вырастила в кастрюле с борщом, который варила еще мама перед отъездом.Я себя помню в юности, я сама одна жила с четырнадцати лет и уборка в квартире у меня быладалеко не приоритете

Но, когда, перематерившись и переплевавшись я взяласьприводить все это в божеский вид и скомандовала девице загрузить стиральную машину, а потом увидела ЧТО она сделала…Мне захотелось Дашеньку сослать, как минимум, в армию.

Джинсы крутились в ней совместно с полотенцами. На режиме стирки “ с кипячением”, как я это называю. Девяносто градусов, короче.

На мое “ты что, блин, делаешь?”, крошечка похлопала глазками “а что не так?”.

Как оказалось, девочка в семнадцать лет ни разу – НИ РАЗУ!!!! – не стирала, она не знает, как достать из пылесоса мешок, она не умеет мыть полы и посуду (руки берегли, она же на фортепьянах играла, да бросила), она не умеет гладить, она не умеет готовить, она не способна составить элементарный список необходимых ей продуктов. Она даже сапоги себе не может привести в божеский вид.

Ад и Израиль. Закономерный итог безумного и бездумногоотношения “онажедеточка”, когда взрослые усаживают ребенка в коробку с ватой и активно защищают ото всех жизненных трудностей и невзгод, которыми считают даже обычные домашние обязанности. При этом не задумываются, каково дитятке будет во злом взрослом мире, когда оно подрастет.

По опыту знаю – тяжело. Очень тяжело. Меня тоже все детство мамахолила—нежила—лелеяла. Когда я в четырнадцать лет училась сама стирать и готовить, когда приходила из магазина и понимала – все, купленное мной, не еда а так, развлечения, когда не представляла, куда отнести туфли с сорванной набойкой, чтобы поставили новую… Именно тогда поняла: лучше бы я знала, как все это делается раньше.

Мне повезло. Быстрая обучаемость и высокий уровеньприспособляемости к меняющимся условиям существования. Через полгода я умела готовить жульен (грешна, люблю вкусно поесть), через год сама переклеила обои. То, что они отвалились – дело десятое. Я гордилась тем, что сделала это сама. Научилась. Преодолела.

А с возрастом поняла: всех этих моих “преодолевательств” и “достигательств”, которые были настоящими мучениями, могло не быть. Элементарным навыкам самообслуживания и выживания во внешнем мире ребенка надо учить если не с пеленок, то с самого раннего возраста.

Сейчас много кричат о хороших мамочках, но они забывают – сами собой эти умения не придут. По щучьему велению в один миг ребенок не воспитается и не обучится, а опыт предыдущих поколений в современном мире хоть и ценен, но мало помогает. Наша бабушка, уверенная в том, что только она знает, как правильно растить детей, пыталась сделать из моей принцессы-старшей такое же инфантильно беспомощное существо, которым и я когда то была.

Частично ей это удалось – Лерочка у нас девочка до крайностипослушная, любой взрослый для нее непререкаемый авторитет, из-за чего случается много неприятностей и, что, в конце концов, угрожает ее безопасности.

Исправить это сейчас – очень сложно. Подростку, опять таки, приходится преодолевать себя. Постоянно. Бороться с тем, что уже вбито в головушку крепко-накрепко. Да, она знает, что джинсы нельзя стирать со светлыми вещами, что в магазине надо купить не чипсы, а творог, умеет приготовить элементарный суп и поджарить кусок курицы, всегда помнит о том, что кошек надо не только гладить, но и кормить. У нее другие проблемы.

Из-за того, как я сейчас отношусь к младшим детям, бабушка наша страдает сорок восемь часов в сутки. Называет жестокой. “Как так можно?” – вопрошает она.

Так вот, честно скажу – можно. И даже нужно. Не надо целовать ребенка в попу, равно как и не надо пытаться подавить его “я”, делая удобным к использованию в семье. В этом я целиком и полностью согласна с психологом Ольгой Юрковской.

Не скрою, в первую очередь Юрковская мне приятна просто как человек. Очень сильная женщина, которая воспитала троих детей, хорошо воспитала, и при этом не скатилась в пучину депресняка и не утонула в домашнем болоте, превратившись в бесплатноеприложение к тряпке и пылесосу.

Мне очень близок ее подход к детям, то, что она считает: с самого раннего возраста ребенка надо приучать нести за себя ответственность и приобщать к работе, а не делать из него мелкого тирана королевского происхождения, усаженного на гору подушек и занимающегося хныканьем и пальцеуказательством “хочу то, хочу это”. Ничего хорошего в будущем такого ребенка не ждет – из родительского гнезда он “вылететь” не сможет, и до скончания веков (или родителей), будет сидеть у них на шее, отравляя существование и им, и себе, и всем окружающим инфантилизмом и желчностью неудачника.