История про ботиночки

Идём по Невскому и ругаемся. Я ему, что всё должно сочетаться. Он мне, что у двухлеток так вопрос не стоит. Раздражаюсь: они же оранжевые! Не подойдут оранжевые ботиночки к вязаному голубому платью. Да и не ботиночки это, а кеды. Кэжуал стиль. Кэ-жу-ал!

А вдруг праздник? Вдруг платья в пол, а у нас — кеды? Неужели сложно пойти и купить ещё одну пару обуви, универсальную? Под платье в пол, и под голубое вязаное, и под тунику. А он мне, что не сложно, но зачем? Договорились вернуться домой и устроить обуви очную ставку: вызвать из шкафа все наряды дочери и поочерёдно их к этим кедам прикладывать: смотрится? Не смотрится? 

Безумие, но ругаться перестали. 

Дома потихоньку достаю замшевые яблоки раздора 22 размера: вот тебе раз, не так запомнила. Оранжевого чуть сзади, а так они серые, универсальные. И под платье в пол, и под тунику. Даром, что кэжуал. И вот сижу я на полу с этими дурацкими кедами в руках и понимаю, что на Невском на мужа сердилось моё детство.  То, что пришлось на девяностые, с мамой-учительницей и бабушкой-врачом. И, конечно, без папы. Детство с запахом порошка из секонд-хэнда: обновки измерялись килограммами! Детство со вкусом фасоли из американской гуманитарной помощи. Я эту фасоль, рассыпавшуюся со стола прямо на пол, грызла сырой. И много лет потом тошнило от одного воспоминания. Детство, где «нет денег» — фон, на котором происходили все остальные события. Детство, где всегда приходилось выбирать: платье или книгу? Хотя, конечно, выбор был иллюзорным: кто ж возьмёт платье, когда можно — книгу?  Детство, в котором мне, восьмилетке, белые капроновые колготки в звёздочку с микки-маусами на лодыжках были подарком на второе первое сентября. И где же мама нашла такую красоту? Аккуратно, аккуратно, не дыша, потихонечку, сначала в руках собрать в тонкую гармошку, а потом сантиметр за сантиметр натягивать на ножку. Лишь бы не порвать. Колготки, как единственные нарядные, береглись и доставались по особым случаям. Но всё равно порвались раньше, чем выросла нога.  В моём детстве праздничным блюдом была отварная картошка с тушёнкой. Ароматную, горячую, с маслицем, её, как королеву, вносили в комнату в огромной кастрюле. И каждый мог наесться до отвала: праздник ведь, много наварили.  Оттуда, из чуточку голодного, капельку донашиваемого за других, немножко без излишеств, оттуда, из бедного, бюджетного, разведённого детства липкий страх, что дочке тоже придётся выбирать: книгу или платье? Страх, что покупка обуви на осень – одной пары, универсальной от безысходности — будет событием. Долго планировавшимся, несколько раз откладывавшемся и, наконец, произошедшим. И от этого страха, спрятанного, почти забытого, никак не избавиться. Хоть ты обложись ботиночками. *** Текст выше — трехлетней давности. Вспомнила о нем только что, когда переводила деньги за летний языковой лагерь для Санька. Вспомнила, полезла перечитать и поняла, что все. Напокупала ботиночек! Наелась, навыбиралась, закрыла гештальты, успокоилась. Набаловала я наконец через Санька свое детство.  Прошел, притих этот дикий страх, что Санька будет жить в бедности. Не так уж много и потребовалось, кстати. 

Автор: Настя Дмитриева