Китай превратил одну провинцию в футуристический концлагерь. На очереди — все остальные

«Чёрное зеркало»: made in China.

Китайскую провинцию Синьцзян населяют в основном уйгуры — тюркский народ, исповедующий ислам. Из-за многочисленных трений между коммунистическими властями и местным населением Пекин ввёл в провинции специальный режим, превратив её в полицейскую антиутопию.

«Медуза» публикует статью путешественника, который сумел побывать в Синьцзяне этим летом и увидел, как новые технологии помогают тотальной слежке, сегрегации и дискриминации. Мы выбрали оттуда самые интересные факты.

Кто такие уйгуры?

Уйгуры — это коренное население Восточного Туркестана, исторической области на западе Китая. В период гражданской войны уйгуры дважды, в 1933–1934 и 1944–1949 годах, создавали независимое государство, но оба раза их земли были возвращены в состав Китая.

В 1955-м эту территорию переименовали в Синьцзян-Уйгурский автономный район.

Уйгуры — мусульмане-сунниты, а Китай жёстко регулирует количество мечетей и деятельность религиозных школ. Китайская власть ограничивает мирное культурное самовыражение уйгуров, называя их сепаратистами и обвиняя в незаконной религиозной пропаганде.

В Синьцзяне живут 10 миллионов уйгуров и 11 миллионов людей других национальностей — в основном китайцев, завозимых сюда намеренно.

Вот шокирующие факты о сегодняшних реалиях жизни в Синьцзяне:

1. Въезд для иностранцев ограничен.

Разрешение на въезд в Синьцзян из-за границы надо получать за полгода. Его может выписать только лицензированная китайская турфирма.

В общей сложности прохождение досмотра при въезде на автомобиле занимает больше суток. Оно представляет собой череду обысков, досмотров и рентгенов.

Помимо личных вещей, досматриваются также все электронные носители. Военные подключают ко всем компьютерам специальное устройство, сканирующее видеофайлы, фотографии, списки контактов и тексты.

На телефоны туристов в обязательном порядке устанавливается приложение JingWang Weishi, используемое в Синьцзяне для слежки за мусульманами.

JingWang передаёт в полицию идентификатор устройства, его модель и номер его владельца, а впоследствии мониторит всю поступающую информацию, указывая пользователю на наличие опасного с точки зрения государства контента. Для синьцзянских уйгуров иметь такое приложение на телефоне обязательно.

Всё передвижение от границы фиксируется многочисленными камерами с прожекторами и функцией распознавания автономеров и лиц. Закрывать и отворачивать лицо запрещается.

Каждые 20–30 километров дорогу перегораживают блокпосты с тяжёлыми стальными шлагбаумами и ежами, способными остановить танк. На них полицейские сканируют карточки всех путешественников и проверяют их мобильные телефоны.

2. Весь Синьцзян находится под постоянным видеонаблюдением.

Три года назад власти Китая объявили, что частные и государственные системы видеослежения с распознаванием лиц будут объединены в общую базу, которая полностью охватит всё население к 2020 году. Синьцзян был выбран для пилотного эксперимента — здесь установлена большая часть из 20 миллионов видеокамер, работающих в стране.

Сегодня китайской полиции требуется не больше семи минут, чтобы вычислить и задержать в толпе любого подозреваемого, черты лица которого совпадают с данными, указанными в центральной базе.

3. Все полицейские вооружены для подавления «беспорядков».

Автоматы полагаются только командирам-китайцам. Уйгурские полицейские вооружены копьями с резиновым древком и стальным остриём, длинными дубинками и некими подобиями деревенских ухватов, предназначенных для защёлкивания на шее противника.

Ухваты позволяют стражам обездвиживать человека, не приближаясь к нему. На шее нарушителя защёлкивается кольцо, изнутри снабжённое электрошокером.

Такие же электрошокеры установлены на щитах, без которых полицейские не появляются на улице. Внизу каждый щит раздваиваивается зубастой прорезью, также предназначенной для шеи противника.

4. Культурная жизнь уйгуров планомерно уничтожается.

Китайцы практически уничтожили древние уйгурские города, существовавшие тысячи лет. Вместо них построены просторные современные мегаполисы со всеми удобствами, лишённые каких-либо национальных признаков, кроме самых декоративных.

Каждый город разбит на блоки, и при переходе из одного квартала в другой каждый уйгур обязан предъявить пластиковое удостоверение, просветить сумку, сканировать зрачок, а в некоторых случаях — отдать полицейскому для ознакомления свой телефон. Эта же процедура ожидает их в банке, в больнице, в супермаркете и в подземном переходе.

Улицы патрулируются броневиками, спецназом и бригадами составленных из уйгуров добровольных дружин, периодически останавливающих прохожих для проверки личности.

Традиционные ремёсла запрещены. Раньше уйгуры славились изготовлением ножей под названием «пчаки».

Теперь об этом нельзя и помыслить: даже при покупке обычных кухонных ножей уйгуры теперь обязаны нанести лазерной гравировкой идентифицирующий владельца QR-код на лезвие, а в ресторанных кухнях ноэи приковывают цепочкой к стене.

Все уйгуры, независимо от возраста, обязаны посещать массовые занятия китайским языком. Преподавание уйгурского запрещено, а практически все известные уйгурские учёные и культурные деятели за последние несколько лет «пропали без вести».

5. Память о прошлом истребляется.

Все учебники и книги, выпущенные до 2009 года, были конфискованы и уничтожены. Специальные дружины ходили по домам и проверяли, все ли последовали предписанию собственноручно сжечь старую литературу, в один момент объявленную вне закона. За хранение запрещённых книг полагается 7 лет лагерей.

Команды активных граждан, состоящие обычно из полицейских или членов Компартии и хотя бы одного уйгура регулярно наведываются к уйгурским семьям, чтобы допросить их на предмет благонадёжности и проверить, нет ли в доме запрещённых предметов и книг. Подобная проверка может продолжаться несколько часов или несколько дней.

6. Все граждане делятся на категории по благонадёжности.

Введение баллов лояльности, официально именуемых «системой социальных кредитов», было анонсировано в Китае четыре года назад. Как именно работает система, точно не знает никто, но известно, что рейтинги рассчитываются исходя из всего массива информации, который государству удаётся собрать о гражданине.

На результат влияют банковские задолженности, дорожные штрафы, предосудительное поведение онлайн (включая «неправильный» шопинг) и курение в общественных местах. Очки можно поднять, став донором крови, приняв участие в благотворительном проекте или написав оду Коммунистической партии.

Но их также легко потерять — для этого достаточно слишком много играть в видеоигры или слишком часто ходить в мечеть; принимаются в расчёт и поездки в неспокойные регионы, и зафиксированное видеокамерой общение с нежелательными лицами.

С низким баллом труднее найти работу и снять квартиру. Когда баллы падают ещё ниже, проблемы становятся серьёзнее: ограничивается свобода перемещения, закрывается доступ в супермаркеты и общественный транспорт, даже регистрация на сайтах знакомств. Из-за низких баллов родителей детей могут не взять в школу, а поездки за пределы родного региона исключаются.

В Синьцзяне, где каждый житель практически непрерывно находится под наблюдением, этот футуристический кошмар быстро приобрёл черты кровавой антиутопии.

Обрабатывающий данные искусственный интеллект делит общество на «безопасных», «нормальных» и «опасных» граждан. В расчёт принимаются возраст, вероисповедание, судимости и контакты с иностранцами.

Самое жуткое, что на результат влияют образцы ДНК. В Синьцзяне сдача образцов ДНК обязательна при получении паспорта. Их собирают в школах и на рабочих местах, офицеры полиции могут прийти и домой.

Поголовный сбор генетического материала открывает широчайшие возможности для преследования родственников перебежчиков.

Любой уйгур теряет десяток баллов просто из-за своей национальности. Автор статьи цитирует своего собеседника-уйгура:

«Вам этого не понять! Всё началось всерьёз только в этом году.Ездишь на мотоцикле без шлема — теряешь баллы. Сажаешь двух пассажиров вместо одного — тоже. Часто появляешься на улице, где живут “экстремисты”, — баллы падают, и ты попадаешь в тюрьму.Встал под камеру рядом с неправильным человеком — будь готов ответить на очень много вопросов. Почему ты звонил по этому номеру? Почему камера видела тебя с таким-то? Надо иметь хорошее объяснение».

7. Уйгуров массово отправляют в «лагеря перевоспитания».

Об этом кошмаре мы уже когда-то писали.

Хотя официальный Пекин отрицает сам факт существования воспитательных лагерей, они впервые упоминались ещё в докладе Компартии 2015 года. Сегодня в этих лагерях, куда могут отправить любого и по любому поводу, содержатся миллионы уйгуров.

Перевоспитание не считается в Китае уголовным наказанием: судов нет, формальные обвинения не выдвигаются, поэтому и точные цифры неизвестны.

Тем не менее масштабы репрессий видны даже из-за границы. Лагеря можно обнаружить на спутниковых снимках. Ряды бараков, обнесённые двойным забором и сторожевыми вышками, возникают всё в новых местах, а уже существующие постоянно расширяются.

Новые лагеря строятся практически в каждом уголке Синьцзяна, и только с апреля прошлого года на них было истрачено USD108 миллионов. Некоторые учреждения занимают площадь почти в десять гектаров.

По данным правозащитников, в лагерях содержатся около трёх миллионов уйгуров — почти треть всего населения. Там их заставляют смотреть пропагандистские фильмы, скандировать коммунистические лозунги и, естественно, трудиться в рабских условиях, пока вышестоящие инстанции не сочтут их «перевоспитанными».

Впрочем, жизнь уйгуров «на свободе» всё меньше отличается от лагерной. Все рабочие вынуждены каждое утро прослушивать политинформацию, для чего их выстраивают на плацу в окружении полицейских — как зэков. В синьцзянских городах не осталось ни одной улицы, на которой бы не было полицейского блокпоста с колючей проволокой, и практически ни одного уголка, который бы не просматривался видеокамерами.

А уехать не разрешается…

8. Китай успешно фильтрует информацию об уйгурах.

Как известно, интернет в КНР фильтруется довольно жёстко: ни о какой свободе общения в Сети речи быть не может. Разумеется, в Синьцзяне всё это принимает ещё более суровые формы. Уйгуры-эмигранты жалуются, что в последние пару лет связь с оставшимися родственниками полностью утрачена: невозможно даже чатиться в онлайн-играх (эту лазейку они использовали раньше).

А мировые СМИ практически никогда не пишут об уйгурах. На то есть несколько причин: во-первых, как уже говорилось, попасть в Синьцзян практически невозможно, а общение с иностранцами в любом случае отслеживается органами. Все фото-, видео- и даже текстовые материалы на выезде обязательно проверяются полицией, да и на месте трафик мониторится по ключевым словам, именам и изображениям.

Кроме того, китайские власти тратят немало сил и денег на подавление любых новостей из Синьцзяна. Редкие упоминания о событиях в этом регионе чаще всего окрашены в нужный коммунистам тон: мол, местные исламисты устраивают теракты и беспорядки, а мудрые китайцы железной рукой насаждают цивилизацию и грамотность.

К сожалению, суть тоталитарных режимов не меняется — меняются только технические средства…

P.S.

Успешно внедрив систему слежения в Синьцзяне, Китай приступил к экспорту прорывной технологии. Два года назад отделение CEIEC — госкомпании, которая обеспечивает инфраструктуру слежки, — открылось в Эквадоре. Отделения CEIEC появляются на Кубе, в Бразилии, Боливии и Перу, компания разработала систему интернет-цензуры для правительства Уганды и пытается расширяться в Африке.

В разделе «Европа» на сайте CEIEC значится пока только одно представительство. Находится оно в Москве.

А вы слышали о китайских уйгурах?